Дж.Р.Р.Толкин
ПРИЛОЖЕНИЯ К "ВЛАСТЕЛИНУ КОЛЕЦ"
перевод Pera
|
|
На опушку Толкин
|
III НАРОД ДАРИНА И там жил он столь долго, что прознали о нем повсюду и нарекли "Дарин Бессмертный". Но все же и он в конце концов умер, еще до того как миновали Стародавние Дни, и был похоронен в Кхазад-думе, но род его не угасал никогда и пятеро из его потомков так походили на своего Пращура ликом, что получали и его имя – Дарин из Дома Дарина. И гномы воистину верили, что воплощался в них сам Бессмертный, ибо хранили они много странных легенд и поверий о самих себе и своей судьбе в этом мире. По окончании Первой Эпохи мощь и богатство Кхазад-дума значительно возросли, ибо притекло сюда множество жителей,а с ними пришли их знания и умения, когда древние города Гномов Ногрод и Белегост превратились в руины во время разрушения Тангородрима. Могущество Мории сохранялось на протяжении всех Темных Годов и владычества Саурона, ибо, хотя Эрегион лежал в развалинах и врата Мории были закрыты, чертоги Кхазад-дума были слишком глубоки и крепки и населены народом слишком многочисленным и отважным, чтобы Саурон мог завоевать их снаружи. Потому сокровища Мории долго оставались в целости и сохранности, хотя народ ее начал приходить в упадок. И случилось так, что в середине Третьей Эпохи Королем опять стал Дарин – уже шестой из носивших это древнее имя. В то время в мире возрастала власть Саурона, прислужника Моргота, хотя о Тени в Лесу, что смотрел прямо на Морию, никто еще не мог ничего сказать. Зашевелились все лихие создания. А Гномы в то время копали все глубже и глубже под Баранзибаром, надеясь отыскать там митрил – металл, не имевший цены, который становилось все трудней добывать с каждым годом < I,413. > . И вот они пробудили от сна нечто ужасное – тварь, бежавшую из рушащегося Тангородрима и таившуюся у самых глубинных пластов земли от самых времен торжества Воинства Запада. Был то Балрог, древнее творение Моргота. И он убил Дарина, а через год и его сына Наина Первого, и после того начала угасать слава Мории, и народ ее был либо уничтожен, либо рассеян. Большинство из тех, кому удалось бежать, направились на север, и Траин Первый, сын Наина, пришел к Эребору, Одинокой Горе, что около восточных оконечностей Мрачного Леса, и там остался и начал трудиться опять, и так стал Королем Подгорного Королевства. В Эреборе он нашел великую драгоценность – Заветный Камень, "Сердце Горы" < Хоббит,215,221 >. Но Торин Первый, его сын, снялся с места и пошел далеко на север, к Серым Горам, куда в то время стекались многие из остатков народа Дарина, ибо были те горы богаты залежами и мало исследованы. Но там, за горами, в пустошах жили драконы, и теперь, по прошествии многих лет, они вновь набрали силу и размножились. И они пошли войной на Гномов и разграбили все, что те уже успели добыть. Наконец Даин Первый вместе со своим вторым сыном Фрором пал у входа в свои чертоги в схватке с огромным червем с холодною кровью. Вскоре после этого большая часть Даринова Народа покинула Серые Горы. Грор, третий сын Даина, ушел к Железным Холмам и увел за собой многих последователей; но Трор, наследник Даина, вместе с Борином, своим дядей по отцу, и остатком своего народа вернулся в Эребор. В Великий Чертог Траина вернул Трор Заветный Камень, и там он и его соплеменники процветали и богатели, живя в дружбе со всеми Людьми, обитавшими по соседству. Ибо создавали они не только творения удивительные по красоте, но и вещи грозные и опасные – оружие и доспехи, что имели очень высокую цену; и постоянный обмен рудой и металлами шел между ними и их родичами, жившими в Железных Холмах. А Люди Севера, жившие между реками Келдуин (Бегущей) и Карнен (Красноводной), набрали силу и вытеснили всех врагов с востока; так что Гномы жили теперь в изобилии и часто звучали песни и шумели пиры в Чертогах Эребора < Хоббит, 34.> . И вот молва о богатствах Эребора поползла по всем землям вокруг и достигла слуха драконов, и когда прознал обо всем Смауг Золотой – величайший из всех драконов тех дней, то поднялся и пошел на Короля Трора без объявленья войны, и напал на Гору, изрыгая потоки огня. За короткое время все Подгорное Королевство было разрушено и город Дол неподалеку тоже был обращен в руины и опустошен; но Смауг вполз в Великий Чертог и улегся там на ложе из золота. Из пожара и грабежа удалось спастись многим соплеменникам Трора, и сам Трор тоже вышел последним из своих чертогов по тайному ходу и вывел своего сына Траина Второго. И они со всей семьей < К которой принадлежали и дети Траина Второго: Торин Дубовый Щит, Фрерин и Дис. Торин тогда был еще юнцом по Гномьему счету. Впоследствии стало известно, что спаслось больше Подгорного Народа, чем поначалу надеялись, но большая часть ушла к Железным Холмам.> пустились в долгое и бесприютное странствие в южные земли. С ними ушла и небольшая кучка их родичей и верных последователей. Прошли годы, и Трор – уже постаревший, обедневший и отчаявшийся – отдал своему сыну Траину последнее великое сокровище, которое все еще оставалось в его владении, и было то последнее из Семи Колец Гномов; и после того ушел он, взяв с собой лишь одного спутника, именем Нар. И об этом Кольце он сказал Траину так, когда они уже попрощались: "Это Кольцо может стать залогом твоей новой, счастливой судьбы, каким бы невероятным это ни казалось сейчас. Но ему нужно золото, чтобы золото же умножить." "Ты точно не подумываешь о возвращении в Эребор?" - спросил его Траин. "Не в мои года, - ответил ему Трор. - Нашу месть Смаугу я возлагаю теперь на тебя и твоих сыновей. Но я устал от нищеты и презренья Людей. Пойду поищу еще что-нибудь, коль смогу." Но он не сказал, куда идет. Возможно возраст, злая судьба и долгие сожаления о великолепии Мории времен его предков как-то отразились на нем и он стал понемногу впадать в слабоумие, или же Кольцо постепенно обращалось ко злу теперь, когда его хозяин пробудился и набирал силу, подталкивая его к безрассудству и гибели. Из Дунланда, где тогда было его жилище, он отправился в путь на север вместе с Наром и они перешли через Перевал Красного Рога и спустились в Азанулбизар. Когда Трор подошел к Вратам Мории, проход был открыт. Нар умолял его быть осторожным, но он не внял тем мольбам и вошел внутрь гордой поступью вернувшегося наследника. Но назад он так и не вышел, и Нар ждал там и ждал долгие дни, прячась в укрытии неподалеку. В один из дней он услышал громкий крик и звук рога и увидел тело, выброшенное на каменные ступени. Опасаясь, что было то тело Трора, он стал подбираться поближе, когда до слуха его донесся голос из-за ворот: "Выходи, бородач! Мы тебя видим. Но сегодня ты можешь ничего не бояться. Ты нужен нам как посланец." И тогда Нар подошел поближе и обнаружил, что было то действительно тело Трора, но без головы, а сама она валялась неподалеку, лицом вниз. Склонившись над ней, он услышал оркский хохот, раздавшийся из врака пещеры, и такие слова вслед за ним: "Вот что мы делаем с нищими бродягами, которые не хотят ждать милостыни за дверью, а лезут вовнутрь, пытаясь что-то украсть. Ежели еще хоть один из твоего отродья сунет свою грязную бороду сюда снова, получит ту же самую плату. Иди и передай им мои слова! А ежели кто из твоей семейки захочет узнать, кто теперь тут король, пусть прочтет мое имя на его роже. Это я написал его! И это я убил его! Я здесь хозяин!" И тогда Нар перевернул голову Трора и увидел надпись на челе, выжженную Гномьими рунами. И он прочитал имя: АЗОГ. И имя это потом легло клеймом на его сердце и сердца всех остальных Гномов его народа. Нар наклонился, чтобы поднять голову, но опять услышал голос Азога <Тот Азог был отцом Болга; см.Хоббит, 36,261.>: "Брось ее и убирайся! Вот твоя милостыня, бородатый бродяга!" И в него полетел небольшой мешочек. В нем было несколько мелких монет. Горестно плача спустился Нар по Серебряной Жилке; но по пути он один раз оглянулся и увидел, что орки вышли из ворот и теперь разрубали тело на куски и швыряли их черным воронам. Такую скорбную повесть Нар принес Траину и тот стенал и рвал свою бороду, а потом замолчал. Семь долгих дней он сидел и молчал, а потом встал и прознес такие слова: "Сие невозможно стерпеть!" И слова эти положили начало Войне Гномов и орков, долгой и смертоносной, что велась, в основном, в глубоких местах под землей. Траин сразу же отправил посланцев на север, восток и запад с вестью о происшедшем, но прошло целых три года, пока Гномы накапливали силы. Народ Дарина выставил воинство, к которому присоединились крупные силы, посланные Домами других Отцов, ибо бесчестье, сотворенное с наследником Старейшего из их племени, наполнило их гневом и яростью. Когда все было готово, они атаковали и сокрушали одну за другой все твердыни орков, какие встречались им на пути от Гундабада до Ирисной Реки. Обе стороны не знали жалости и было много смертей и кровавых подвигов при свете дня и во мраке ночи. Но Гномы побеждали благодаря своей силе, своему не знавшему равных оружию и пламени своего гнева, освещавшему им дорогу, когда они охотились за Азогом в каждом подгорном логове орков. Наконец орки, бежавшие перед ними, собрались в Мории, и воинство Гномов, преследуя их, пришло в Азанулбизар. Так называлась огромная долина, что лежала между горными кряжами вокруг озера Кхеледзарам и была когда-то частью владений древнего королевства Кхазад-дум. Когда Гномы узрели врата своих древних чертогов на склоне горы, из уст их раздался громкий клич, подобно грому сотрясший долину. Но огромное войско врагов уже выходило на склоны над ними, а из ворот показались полчища орков, которых Азог приберегал для крайней нужды. Поначалу удача отвернулась от Гномов, ибо был то темный зимний день и на небе не было видно солнца, а орки не колебались, превосходя противников численностью и позицией на более возвышенном месте. Так началась Битва в Азанулбизар (или Нандухирион, как то место звалось по-эльфийски), при одном воспоминании о которой орки до сих пор содрогаются, а Гномы глотают слезы. Первая атака авангарда под предводительством Траина была отбита с большими потерями для Гномов, и Траина загнали в чащу огромных деревьев, что тогда еще росли неподалеку от Кхеледзарам. Там пали его сын Фрерин и родич Фундин, и еще много других, а сами Траин и Торин получили ранения <Говорят, щит Торина раскололся и он отбросил его, и своим боевым топором срубил себе ветку дуба и держал ее в левой руке, отражая удары врагов или орудуя ею, как палицей; так он получил свое прозвище.>. В других местах сражение продолжалось с переменным успехом и большими потерями, пока, наконец, Гномы с Железных Холмов не изменили его ход решительным образом. Подоспевшие поздно, но все же не слишком, свежие силы облаченных в кольчуги воинов Наина, сына Грора, хлынули на поле сражения и оттеснили орков к самым воротам в Морию, и с криками "Азог! Азог!" они рубили своими секирами всех стоявших на их пути. Тогда Наин встал пред Вратами и прокричал зычным голосом: "Азог! Если ты там, выходи! Или представление в долине слишком грубо для твоих глаз?" После этих слов Азог вышел вперед. Был он огромным орком с громадной головой, облеченной в железный шлем, но при этом сильным и быстрым. И с ним вышли многие, похожие на него, воины его личной гвардии; и когда они занялись соратниками Наина, Азог повернулся к нему и произнес: "Что такое? Еще один нищий бродяга все-таки приполз к моим дверям? Хочешь, чтобы я заклеймил тебя тоже?" С этими словами он бросился на Наина и они схватились в поединке. Но Наин наполовину ослеп от переполнявшей его ярости и был измотан сражением, тогда как Азог был полон нерастраченных сил, свиреп и хитер. Вскорн Наин нанес удар, в который вложил всю оставшуюся у него силу, но Азог увернулся и пнул Наина в ногу, так что секира его раскололась о камень, на котором он стоял, но сам Наин подался вперед от силы удара, и тогда Азог с резким размахом обрушил свой меч на шею Гнома. Ворот кольчуги выдержал острую сталь лезвия, но сам удар был настолько силен, что сломал Наину шею и тот свалился на землю. И тогда Азог расхохотался и поднял руку, чтобы издать победный клич, но крик замер у него в горле. Ибо он увидел, что все его воинство в долине обращено в бегство, а Гномы преследуют и разят его орков там и тут, где только могут достать их своими топорами, а те, кому удалось улизнуть, бегут в южном направлении, издавая на бегу громкие крики. И почти все его отборные солдаты лежали мертвые вокруг него. Тогда он повернулся и побежал обратно к Вратам. Вслед за ним по ступеням прыжками взбирался Гном с красным от крови боевым топором. То был Даин Железная Стопа, сын Наина. У самого входа он схватил Азога и поверг его наземь, и отрубил ему голову. И был то великий подвиг, ибо Даин считался еще юнцом по Гномьему счету. Однако пред ним лежали еще многие битвы и долгая жизнь, пока совсем старым не пал он наконец, не склонив пред врагами шеи, в Войне Кольца.И как бы ни был он крепок и полон ярости, все-таки, как рассказывают, когда он спустился вниз от Врат Мории, лицо его было серым, как лицо того, кто пережил минуты ужасного страха. Когда, наконец, сражение завершилось победой, оставшиеся в живых Гномы собрались в Азанулбизар. Они взяли голову Азога и впихнули ей в рот тот самый кошелек с мелкими монетами, а потом накололи ее на пику. Но той ночью не было ни пиров, ни песен, ибо павшие не поддавались скорбному счету, а в живых не осталось и половины, способных стоять на ногах и имевших надежду залечить свои раны. Однако, с приходом утра, Торин встал пред ними. Один его глаз закрылся навеки и одна нога его была искалечена раной, но он произнес такие слова: "Хвала нам! Мы победили. Кхазад-дум – наш !" Но они отвечали: "Хоть ты и Наследник Дарина, но даже и единственным глазом мог бы видеть яснее. Мы сражались в этой войне ради мести и мы получили отмщенье. Но такая месть не сладка. Если это можно назвать победой, тогда наши руки слишком малы, чтоб ее удержать." А те, кто был не из Народа Дарина, еще сказали: "Кхазад-дум не был домом наших отцов. Зачем бы был он нам нужен, если бы не надежда заполучить здесь сокровища? Но теперь, коль мы должны уйти без наград и без вир, которые нам причитаются, чем скорее мы вернемся в наши родные земли, тем будет лучше для нас." И тогда Траин повернул лицо к Даину и сказал: "Но мои родичи наверняка не покинут меня?" "Нет, - ответил Даин. - Ты Отец нашего Народа и мы проливали за тебя нашу кровь. Но мы не войдем в Кхазад-дум. Только я заглядывал во тьму за Вратами. Оно все еще там, за этой тьмой, Проклятие Дарина, и оно ждет твоего прихода. Мир должен измениться и какая-то сила, иная, чем наша, должна прийти, перед тем как Народ Дарина сможет снова войти в пределы Мории." И случилось так, что после Азанулбизар Гномы опять рассеялись. Но сначала они со всем тщанием собрали тела своих павших, чтобы оркам, если б те вдруг решили вернуться, не досталась добыча их мечей, топоров и доспехов. Говорят, каждый Гном, возвращавшийся с поле боя, был нагружен тяжелой ношей. А потом они сложили много погребальных костров и сожгли тела своих родичей. И в долине было срублено столько деревьев для этих костров, что потом в ней никогда уже не было леса, а дым от костров был виден в самом Лориэне <Подобные действия по отношению к мертвым отозвались горечью в сердцах Гномов, ибо были они противны их обычаям; но возведение таких погребений, к каким они были привычны, потребовало бы многих лет (так как они кладут своих мертвых не в землю, а только в камень). Потому они предпочли предать их огню, чем оставлять на растерзание диким зверям или стервятникам-оркам. Однако все те, кто пал в Азанулбизар, почитались в памяти, и до сегодняшних дней любой Гном может с гордостью сказать о ком-то из своих предков: "он был сожженным Гномом", и этого будет достаточно.>. Когда погребальные костры догорели и превратились в угли и пепел, союзники-Гномы разошлись все по своим землям и Даин Железная Стопа повел народ своего отца назад к Железным Холмам. И тогда, встав у огромной пики с головой Азога, Траин обратился к Торину с такими словами: "Кто-то мог бы подумать, что голова эта куплена дорогой ценой! Мы отдали за нее по меньшей мере наше королевство. Ты вернешься со мной к наковальне? Или будешь выпрашивать хлеб дверей гордецов?" "К наковальне, - ответил Торин. – Молот, по крайней мере, поддерживает силу в руках до тех пор, пока им снова не придет нужда взяться за более острые инструменты." Так Траин и Торин с остатками своих воинов (среди которых были Балин и Глоин) вернулись в Дунланд и вскоре после этого снялись с места и двинулись в Эриадор, долго скитались там, пока, наконец, не обрели приюта в изгнании на востоке от Эред Луин, за рекою Люн. Из железа были в основном их изделия в те времена, но и в этом они преуспели, как всегда бывает у Гномов, и численность их постепенно возрастала <Было у них мало женщин. Одной из них была Дис, дочь Траина, мать Фили и Кили, которые родились в Эред Луин. У Торина же не было жены.>. Но, как сказал когда-то Трор, Кольцу требовалось золото, чтобы золото умножать, а у них не было ни золота, ни какого-либо другого драгоценного металла, или же было слишком мало, чтобы работать с ними. Об этом Кольце мало может быть сказано здесь. Гномы Народа Дарина верили, что было оно первым из Семи, выкованных в Эриадоре. И они говорили, что подарили его Королю Кхазад-дума Дарину Третьему сами Эльфийские Кузнецы, а не Саурон, хотя, несомненно, злая воля его жила в этом Кольце, так как он помогал Эльфам в изготовлении всех Семи. Но владельцы Кольца никому его не показывали и не говорили о нем, и столь же редко передавали его кому-то другому почти до самой смерти, так что другие не знали наверняка, где и кому оно бывало даровано прежним владельцем. Некоторые думали, что оно осталось в Кхазад-думе, в сокрытых гробницах королей, если только последние не были найдены и разграблены; но среди родичей Наследника Дарина существовало поверье (ошибочное), что было оно у Трора, когда тот внезапно вернулся в Морию. Что потом с ним сталось, они не знали. На теле Азога Кольца не нашли <I,351.>. Тем не менее, вполне могло выйти так, как теперь думали Гномы, что Саурон всякими хитростями обнаружил, кто в то время владел Кольцом, последним из Семи, все еще остававшимся свободным, и что исключительные несчастья, случавшиеся с наследниками Дарина, проистекали из его злобы. Ибо Гномов ему так и не удалось подчинить себе таким способом. Единственной властью, которую Кольца имели над ними, была власть воспламенять их сердца жаждой золота и драгоценностей до такой степени, что, если им этого не хватало, все остальные вещи этого мира казались им бесполезными, и они наполнялись гневом, яростью и желанием мести по отношению к тем, кто лишал их принадлежащих им сокровищ. Однако с самого начала Гномы были созданы способными твердо противостоять любым проявлениям превосходства или попыткам взять над ними власть. И, хотя их можно было убить или искалечить, но нельзя было подчинить чужой воле или поработить. По той же причине никакое Кольцо не влияло на продолжительность срока их жизни. Потому все более ненавидел Саурон владельцев Кольца и все более жаждал отнять его у них. Поэтому, возможно благодаря отчасти злобной воле Кольца, случилось так, что Траин, по прошествии ряда лет, стал беспокойным и неудовлетворенным. Страстная жажда золота все время жила в его сердце. И вот наконец, когда он не мог уже больше терпеть эту жажду, он обратился мыслями к Эребору и решил вернуться туда. Ничего не поведал он Торину о том, что было у него на сердце, но, взяв с собой Балина, Двалина и несколько других Гномов, попрощался с остальными и вышел в поход. Не много известно о том, что случилось с ним дальше. Сейчас можно было бы думать, что, как только он и несколько его спутников пересекли родные рубежи, за ними сразу же увязались соглядатаи Саурона. Волки гнались за ним, орки заманивали его в ловушки, злобные птицы заслоняли свет солнца на его пути; и чем сильнее он стремился на север, тем больше несчастий обрушивалось на него. Черная ночь опустилась на них, когда они блуждали в землях за Андуином, и черный дождь загнал их в поисках укрытия под сень Мрачного Леса. А утром он исчез из лагеря и его спутники тщетно искали и звали его. Они искали его несколько дней, пока, в конце концов, не потеряли надежду. И тогда они покинули те места и воротились к Торину. Только гораздо позднее стало известно, что Траин был взят живым и заключен в подземелья Дол Гулдура. Там его пытали, Кольцо у него было отнято, а сам он в конце концов умер. Так Торин Дубовый Щит стал Наследником Дарина, но наследником без надежды. Когда Траин исчез, ему было девяносто пять лет и был он высоким Гномом с гордой осанкой. Он, казалось, был доволен жизнью в Эриадоре. Там он долго трудился и торговал, и скопил столько богатства, сколько было ему по силам. Народ его умножался за счет многих скитальцев из Народа Дарина, прослышавших о его жилище на западе и пришедших к нему. Теперь у них были прекрасные светлые чертоги в горах и полные кладовые товаров, и дни их не казались им очень уж тяжкими, хотя в своих песнях пели они всегда об Одинокой Горе далеко на востоке. Шли годы. Угли в сердце Торина опять разгорались, когда размышлял он о бедствиях своего Дома и о мести Дракону, которая была завещана ему. Думал он об оружии, об армии и о союзниках, когда огромный молот его звенел в его кузнице. Но армии были рассеяны, союзники разобщены, и боевых топоров было мало у его народа. И великий гнев без надежды сжигал его, когда он расплющивал раскаленный металл на своей наковальне. Но, наконец, случилось так, что Торин повстречал Гэндальфа, и встреча эта изменила многое в судьбе Дома Дарина и привела к другим и более великим последствиям на стороне. Как-то раз <25 марта 2941г.>, возвращаясь на запад из похода, Торин остановился в Бри переночевать. Там же оказался и Гэндальф. Он направлялся в Шир, где не был уже почти двадцать лет. Он очень устал и думал отдохнуть там какое-то время. Из множества забот больше всего его беспокоила опасность на севере, так как ему уже было известно о том, что Саурон замышляет войну и намерен, как только почувствует себя достаточно сильным, атаковать Ривенделл. Но, сейчас только Гномы Железных Холмов были единственной преградой врагам с востока, если те попытаются опять завладеть землями Ангмара и северными проходами в Горах. А за Холмами лежали пустоши, и там обитал Дракон. Саурон может использовать Дракона в своих целях , и последствия будут ужасны. Но как же тогда суметь обезвредить Смауга? И, как раз в тот момент, когда Гэндальф сидел погруженный в эти мысли, перед ним предстал Торин и произнес: "Мастер Гэндальф, я знаю тебя только в лицо, но сейчас я был бы рад поговорить с тобой, ибо мысли о тебе часто посещали меня в последнее время, словно кто-то приказывал мне отыскать тебя. Поистине, я сделал бы это, если бы знал, где тебя найти." Гэндальф взглянул на него с удивлением. "Странное дело, Торин Дубовый щит, - сказал он, - но я тоже думал о тебе. И, хотя я направляюсь в Шир, но мне приходило в голову, что дорога эта ведет и к твоим чертогам." "Называй их так, если хочешь, - ответил Торин, - но это всего лишь убогое пристанище изгнанников. Однако ты был бы там желанным гостем, коль пожелал бы прийти. Ибо все говорят, что ты мудр и знаешь больше, чем кто-либо, о том, что происходит в мире. А я помышляю о многом и был бы рад твоему совету." "Я приду, - молвил Гэндальф, - потому что, по-моему, у нас с тобой есть по крайней мере одна общая забота. Дракон Эребора не выходит у меня из головы и, полагаю, он никогда не будет забыт внуком Трора." Где-то в другом месте рассказывается о том, что вышло из этой встречи: о странном плане, который Гэндальф придумал, чтобы помочь Торину и о том, как Торин и его товарищи вышли из Шира и отправились в поход к Одинокой Горе, что привело к непредвиденным результатам. Здесь же речь идет лишь о том, что имеет прямое отношение к Народу Дарина. Дракон был повержен Бардом из Эсгарота. Но в Доле произошло сражение, так как орки напали на Эребор, как только прослышали о возвращении Гномов; и вел их Болг, сын того самого Азога, которого Даин убил в дни своей юности. В той первой битве при Доле Торин Дубовый Щит получил смертельную рану, от которой умер, и был похоронен в могиле под самой Горой, и Заветный Камень покоился на его груди. Двое его племянников, Фили и Кили, тоже полегли в этой битве. Но Даин Железная Стопа, его двоюродный брат, что подоспел на помощь с Железных Холмов, был его законным наследником и стал потом править как Король Даин Второй. И Подгорное Королевство было восстановлено, как того и хотел Гэндальф. Даин оказался великим и мудрым правителем, и Гномы опять достигли силы и процветания в его дни. Поздним летом того же года (2941) Гэндальф наконец убедил Сарумана и Белый Совет атаковать Дол Гулдур, и Саурон отступил и укрылся в Мордоре, где, как он думал, ни один враг не достанет его. Поэтому, когда наконец началась Война, главный удар Врага был направлен на юг, но все-же, даже своей далеко протянутой правой рукой Саурон мог бы сотворить немалое зло на севере, если бы Король Даин и Король Бранд не стояли у него на пути. Вот что сказал Гэндальф впоследствии Гимли и Фродо, когда они какое-то время жили вместе в Минас Тирите. Незадолго до этого до Гондора докатились вести о событиях далеко на севере. "Я горевал, когда погиб Торин, - молвил Гэндальф, - а теперь мы узнали, что и Даин нашел свою смерть, снова сражаясь в Доле, как раз когда мы с вами дрались здесь, на юге. Я назвал бы это тяжкой утратой, если бы это не было еще в большей степени чудом, что в своем преклонном возрасте он мог с такой силой разить врагов топором, как о том говорят, стоя над телом Короля Бранда перед воротами Эребора, пока не спустилась тьма. И все-таки, дела могли бы обернуться иначе, гораздо хуже. Когда вы думаете о великой Битве на Полях Пеленнора, не забывайте о битвах в Доле и о мужестве Народа Дарина. Представьте себе, что могло бы случиться. Драконово пламя и клинки дикарей в Эриадоре, тьма над Ривенделлом. В Гондоре могло бы не быть Королевы. И сейчас, после нашей победы, мы могли бы надеяться лишь на возвращение к развалинам и пепелищам. Но этого не случилось, ибо я повстречался с Торином Дубовым Щитом однажды вечером в Бри на исходе весны. Случайная встреча, как мы говорим у нас в Средиземье." Дис была дочерью Траина Второго. Она стала единственной женщиной из Гномов, упомянутой в этих хрониках. По словам Гимли, среди Гномов не много женщин – вероятно, не более одной трети всего народа. Они редко пускаются в путь – только лишь при большой нужде. Голосом и наружностью, а также одеждой ,когда они странствуют, так походят они на Гномов-мужчин, что взор и слух посторонних не может отличить их от последних. Это породило среди Людей нелепое мнение, что среди Гномов вообще нет женщин и что они "вырастают из камня". По причине малого количества женщин среди Гномов, народ их увеличивается очень медленно и всегда в опасности, когда у него нет безопасного места обитания. Это связано с тем, что Гномы вступают в брак лишь один раз и очень ревнивы во всех вопросах, касающихся их прав. Число женатых Гномов фактически не составляет и одной трети народа, так как не все женщины среди них выходят замуж: одни вообще не хотят, а другие хотят такого мужа, какого не могут найти, и отвергают других, оставаясь одни. Что до мужчин, то среди них многие тоже не хотят обзаводиться семьями, будучи полностью поглощены своим ремеслом. Гимли, сын Глоина, стяжал славу, ибо был он одним из Отряда Девятерых, что отправился в путь с Хранителем Кольца. И он был рядом с Королем Элессаром на протяжении всей Войны. Был он еще наречен Другом Эльфов из-за той великой любви, что родилась меж ним и Леголасом, сыном Короля Трандуила, а также из-за его глубокого почитания Владычицы Галадриэль. После падения Саурона Гимли привел на юг часть своего народа из Эребора и стал Правителем Мерцающих Пещер. Он и люди его на славу потрудились в Гондоре и Рохане. Для Минас Тирита выковали они врата из митрила и стали взамен тех, что были расколоты Королем-Колдуном. Друг его Леголас тоже пришел на юг с Эльфами из Зеленого Леса и они поселились в Итилиэне, который стал снова прекраснейшим краем во всех западных землях. Но, когда Король Элессар ушел из жизни, Леголас последовал наконец зову своего сердца и отплыл на запад, за великое Море. Мы слыхали, что Леголас взял с собой Гимли, сына Глоина, ибо велика была между ними дружба – более велика, чем когда-либо случалась дружба между Эльфом и Гномом. Если это правда, тогда поистине странно, чтобы Гном возжелал покинуть берега Средиземья из-за какой бы то ни было любви или дружбы или же, чтобы Элдар приняли его, а Владыки Запада дали на это свое разрешение. Но, говорят, что Гимли двигало еще и желание снова лицезреть красоту Галадриэль, и, возможно, именно она, будучи могущественной среди Элдар, добилась для него этой милости. Более не может быть сказано об этом предмете.
|
<– Назад Вперед –>
